О каком музее идет речь и зачем художнику делать музей, в котором не будет ни одной его работы? Все мы знаем, что в советские годы в каждом районном, областном, краевом центре работали краеведческие музеи, классические экспозиции которых состояли из: зуба/ребра мамонта, орудий труда первобытных земляков, доспехов защитников от татарского ига, инсталляций нищего быта батраков в контрастном соседстве с помещичьей роскошью, чапаевских плащаниц, документов партизан, карт сражений, победных, послевоенных трудовых достижений, отраженных в фотографиях, из образцов продукции, выпускаемой местной промышленностью. Эти музеи были вооружены идеологически и методологически: пусть однобоко, но знали как работать с материальной культурой. С приходом дикого капитализма в Россию, несмотря на имитацию бурной деятельности, краеведческие музеи потеряли всякие ориентиры в работе с окружающей материальной действительностью. Одни стали просветительскими центрами, другие – развлекательными, а третьи по-прежнему собирают чугунные утюги и медные самовары, отрабатывая нищенскую зарплату. Беда не только в нищете, но и в отсутствии у музеев вразумительных стратегий архивирования материальной культуры. Кто и как будет решать задачу по отбору и сохранению вещественных образцов? Ведь сменилась эпоха, вещи вокруг нас уже совершенно другие, а в стране нет ни одного музея, в котором можно было бы увидеть все типы кастрюль/сковородок/лыж/мыла/банок/молотков советского времени. Эта катастрофическая ситуация стала следствием полной культурной невменяемости страны. Даже если мы не можем позволить себе оставить “каждой твари по паре” в нашей памяти, то надо выделять наиболее сильные локальные дискурсы и работать хотя бы с ними. Один из таких дискурсов – народный феномен собственноручного изготовления необходимой бытовой вещи. Он имеет многомиллионную социальную базу. Вещи, которые люди сделали для себя сами, составляют уникальную, интереснейшую часть материальной культуры, официально не существующую (так как ни один чиновник их изготовление не санкционировал). Эти самоделки не имеют никакого отношения к престижным атрибутам власти, в мелкобуржуазном смысле они нерепрезентативны. Но чем же они могут быть нам интересны? Тем, что это единственные в мире вещи, сохранившие ауру своих создателей, потому, что не были предназначены для продажи; тем, что поражают нас своей невозможной честностью в эпоху попкультуры. Все знают о вербальном фольклоре, но кто слышал о вещевом? А ведь логично было бы предположить, что существует и материальная его форма. Разве не интересен для искусства и культуры независимый, массовый, спонтанный способ возникновения оригинальных материальных, визуальных форм, образов, как метод? Что мы знаем о вещевом фольклоре? По мнению художника этого достаточно, чтобы говорить о необходимости Народного Музея Самодельной Вещи. И судя по названию выставки, он уже работает над этим. В экспозиции выставки “Я ДЕЛАЮ МУЗЕЙ” будут представлены 45 самодельных бытовых вещей, сделанных реальными людьми - авторами. Все эти вещи, как и сотни других, были найдены Владимиром Архиповым за последние 9 лет на территории России. Более половины из них впервые показываются в Москве. С автором каждой вещи художник стремится записать интервью, в котором пытается выяснить: почему, когда, где, как, из чего была сделана вещь. Фрагменты этих интервью также будут представлены на выставке.