Ландшафт местности, куда занесло художника Архипова, требует описания, ибо примечателен. Неплохой, много визуального, но реально хорошего мало, как везде, но там – в большей мере. Говорить об Интернете, равно как вообще о «большом», практически бесполезно. Хотя тут ярче, чем где-то, видны характернейшие черты новейшей (но не только что наступившей) эпохи: эпохи «доступных возможностей». Все актуальное сегодня, вроде глобализации, или не очень актуальное, вроде общества потребления, на элементарном шаге обобщения предстает проекцией именно распухшего до непредставимых размеров кома «возможностей»: что-то, что придет в голову, иметь, куда-то – почти всюду – попасть. Даже в материальной среде и расстояние, и размеры и вес теряют свою ограничивающую силу, теперь и паломничество – зачастую простой способ в несколько часов оказаться там, где захотелось. Но ярче, особеннее, концептуальне, все это проявилось в Интернете. Сегодня там практически есть все, что там вообще может быть, и все тут доступно каждому, в подавляющем большинстве случаев даже бесплатно. Имея так мало вещественных ограничений, Интернет несет и мало материального груза, груза стоимости. Но если и можно бежать от вещей, не убежать от времени. Конечность жизни именно его превращает в ценность. Должна бы в бесценность, но тут уж как получается. Потому и качество Интернета измеряют скоростью. Ибо если и можно иметь что угодно – нельзя получить всего. Приходится делать выбор. И хотя выбор этот концептуально чрезвычайно узок (до смешного), чего, может быть, не все видят, фактически он необозримо широк. И да здравствует Google – сегодня выбор (в некотором смысле, путь даже реального выбора и нет) не отличим от поиска. Так эпоха бесконечных возможностей превратилась в эпоху постоянного выбора. Или – постоянного поиска. Как такой пейзаж, довольно пестрый, связан с художником и творчеством вообще? Сейчас посмотрим. Запертые в подвале миллион (миллиард, можно больше…) мартышек с пишущими машинками (или, если угодно, компьютеров, можно без людей), толпой (сила!) когда-нибудь, может и скоро, породят (или повторят) что-то хотя бы понижено гениальное. Но вряд ли об этом узнают. Стало быть, виртуально, создать или найти – задачи одного порядка сложности. Или формы одной задачи. К тому для нормального зрителя (меня, например) процесс не существенен – давай результаты. Такая равносложность (и равнозначность) поиска и творчества и выливается в некий особенный и все более распространенный его вид, видимое содержание которого – совокупность поисковых актов и их результатов. Обычно так получаются коллекции разной направленности и качества, иногда номинируемые как произведения искусства, иногда заслуженно. Чаще получаются социологические или антропологические иллюстрации, случается, забавные, но (по некому большому счету) не интересные. И хотя коллекционирование было (и будет) всегда, поиск как искусство развился только в последнюю эпоху возможностей. Причин несколько. Во-первых, простота (доступность) процесса, во-вторых, появившееся (вдруг) огромное генерирующее (и просто достижимое) поле, в-третьих, же, и в главных, актуальность вопроса для зрителя, занятого в повседневной жизни примерно тем же, но на своем бытовом уровне. Итак, мы установили естественный мостик между Архиповым (и его делом) и Интернетом. Кроме него есть другие, заслуживающие своих абзацев, например, организующая роль коммуникации. Но мы пойдем по важнейшему.
1. Уже понятно: встреча была неизбежна: к ней обязывает концептуальное единство. Но неизбежность еще не конец. В мире она не первая. Вряд ли последняя. Массовость явления открывает простор для гипотез.
2. Итак, художник попадает в Интернет. Обычно (или всегда?) это заканчивается (для художника) плохо. Обычно (или всегда?) – виртуализацией музея, галереи, магазина. Или мертвый проектом…
3. Почему так? Одна из очевидных причин – характер контента. Проблема художника в Интернете, как любого изображения там, в том, что Интернет не только свалка – там многое таки эффективно находится. (См. выше рассуждение о роли поиска.) И эта эффективность именно практическая, т.е. удовлетворяющая потребности за пределами любопытства. Практичность же гарантирует осмысленность.
4. Ищущий находит всегда. Но затраты разные. И если искомое – текст, его найти несравненно легче. Если это, конечно, понимать текст в нормальном, не в культорологическом смысле, т.е. как просто буквы, соединенные в слова и далее в предложения и т.д., а не выдумывать «тексты города». В тексте, как ни где, значение отделено от формы, а конкретное от абстрактного. Поэтому приблизительное равенство и релевантно (в практическом(!) смысле).
5. Благодаря указанному неравенству слова и образа художник в Интернете обречен на забвение – по техническим причинам. Он там утонет, чему масса примеров.
6. Коммуникативная активность может стать спасительной для него (или для дела), но она существует вопреки технике (может, оно и к лучшему).
7. Так как найти что-то визуальное? Этой семантической (культурной, …) проблеме и посвящено творчество (или жизнь) художника, создавшего сайт, - еще одну, не самую плохую веху на трудном пути.
--

Всем очевидна большая абстрактность слова. Но помимо четкой отделенности от формы, для текстов (фраз и т.п.) используются иные, отличные от естественных для визуальных образов, критерии равенства. Например, коммуникативной (важнейшей для человека) практической области деятельности главная цель оценки изображения (субъекта коммуникации) – установление факта равенства. Похожесть одного человека на другого не позволяет заменять одного – другим. А для оценки подавляющего большинства высказываний достаточно как раз похожести, не обязательно не только точное совпадение фраз, но даже зачастую хватает и очень приблизительной похожести смысла, чтобы принимать одно как эквивалент другого. Это как бы абстрактность «в квадрате». Отчасти еще и поэтому Интернет – словесная среда. Сеть столь абстрактна подобным же образом. И поэтому она для художника – чужбина. Однако мир растущих возможностей требует постоянной их генерации, а вот для этого текст не годится. Приблизительное равенство убивает иллюзию новизны, если таковой и не было. Другое дело внешний вид. А значимость визуальной разности для человека, интуитивно переносимая на любые виды деятельности, превращает ее в новизну почти на халяву. Так человечество и решило для себя проблему бесконечной генерации. И даже придумало специальную профессию – дизайн. В наше время единственное содержание дизайна – создавать новизну там, где ее нет. Отмеченное также свойственно Интернету, и так же вредит художнику, ищущему свое место там. Потому как его задача – визуальная, но содержательно новая. Казалось бы, вещи сами говорят за себя, но кто же их услышит в таком шуме? Так, по спирали, мы снова пришли к вопросу поиска, но если «снова», значит – рефлексивно. Кроме очевидного существует невидимое. В данном случае невидимое – это урок. Урок внимания: искать и находить. Найдя – ценить. Оценив – говорить. Художник вызволяет из небытия, то, чего как бы нет, быть не должно, и то, что есть, яснее превращается в то, чего быть не должно. Эта мысль уже патетична, но есть большая. Собственно, для каждого нормального человека проблема поиска – в невидимом своем варианте – должна быть, по крайней мере до времени, центральной. Но невидимое недоступно, а видимое наводит на мысли. Поэтому приглядимся, как ищет художник.